![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Хочешь я буду твоим другом?
"У людей уже не хватает времени что-либо узнавать. Они покупают вещи
готовыми в магазинах. Но ведь нет таких магазинов, где торговали бы
друзьями, и потому люди больше не имеют друзей."(с)
А помните, как легко мы в детстве заводили друзей? Потом обросли комплексами, которые сами же придумали. Теперь понравившегося человека не догонишь "Осалил!" - можно и в рыло получить, не предложишь ему с наскоку "Давай дружить?!", разве только "Третьим будешь?".
А я до сих пор как в детстве друзей завожу. Но это такие друзья, которые меня не осудят, они не имеют предвзятости к тому, нормально ли взрослой тётке дружить с ними, и моя непосредственность для них не повод считать меня навязчивой прилипалой.
Вот так появился у меня, например, друг Катя.
Катя на горке самая дисциплинированная, всегда следит за очередью, никогда не поедет по головам, как другие дети - шевели пятой точкой, успевай уворачиваться, а то водитель снегоката у нас лихач (говорил Онищенко - не пей кефира, водитель) - иногда только Катерина покрикивает, мол, "Ну давай уже!," когда транспортный коллапс у подножия горы приобретает характер московской пробки. Катя очень обстоятельно готовится к спуску: ноги складывает правильно, штаны поправляет, следит за своими движениями, чтобы съехать по определённой траектории, с определённой скоростью, как птица перелётная готовится к путешествию. Любит Катя точность и любит, чтобы всё было в порядке. Кто за малышами бегает и помогает залезть? Катя. Кто руку протянет тому, кто не может затащить свой катательный транспорт? Катя. Пока Катя молчит, с ней все катаются в обычном режиме - всем весело, Кате тоже, всем весело с Катей. И она, вообще-то, в основном молчит. Но иногда Кате очень хочется высказаться. А говорить Катя не умеет. То есть, она говорит. Просто она не говорит словами.И вот однажды я видела такую сцену: компания девочек каталась вместе с Катей, а Катя в какой-то момент выразила свои эмоции вербально. Вот, как бывает в кино: когда вся толпа оборачивается, замолкая. И здесь вдруг на горке воцарилась тишина и головушки с меховыми помпонами дружно повернулись в её сторону. Они заметили. Они засекли. "ЧУЖОЙ!" И милые девичьи мордашки мгновенно исказились гримасой презрения. Они похватали свои ледянки и демонстративно ушли с горки. Молча, не сговариваясь. А Катя молча их проводила глазами. И тут же забулькала своим горловым языком, полутувинским, полубушменским, загулила, голуба, заворковала кому-то своё послание, срываясь на ультразвук. Просто Катя себя не слышит. И Катя не понимает, что говорит не так, как все - она уверена, что говорит точно так же как мы. Но сложная патология, которая есть у Кати помимо глухоты, которая с нашей стороны сделала Катю инвалидом, в реальности Катю спасла: она не знает, что её никто не понимает, она не в курсе, почему ушли девочки, природа сгладила для Кати и боль быть отверженным и ужас быть осмеянным и униженным. Когда кто-то не делает то, что Катя просит, она смеётся и руками разводит, мол "Вот глупый, не можешь сделать такую простую вещь?!" Она не знает, что её имитация речи звучит как крик животного, и что её объяснения - для детей, с которыми она пытается играть, это набор повторяющихся звуков. Я перевожу с Катиного на человеческий. Катя мне благодарна. Не за перевод. А за то, что я могу управлять глупыми людьми, которые ничего не умеют делать. Катя им говорит: "давайте все ехать на животах вниз руками паровозиком", а они, вот дурни, едут вниз ногами и штабелем! Надо же, какие бестолковые. Когда Катя устаёт пытаться достучаться до детей, чтобы организовать этих недисциплинированных, хаотично болтающихся существ, она идёт, чтобы пообщаться со мной. Молча. Нам с Катей слова не нужны.
Ещё у меня есть друг Серёжа. У Серёжи есть две бабушки, которые иногда привозят его на детские площадки. Когда я первый раз увидела их приезд, это выглядело так:
Бабушки подвезли Серёжу к карусели и громко объявили: "Серёжа, спроси у деток разрешения покататься!" Это означало, что бабушки обращаются к родителям: "Вы не против, чтобы Серёжа покатался с вашими детьми?" Родители смущённо улыбались - они не поняли правила неловкой игры бабушек. Дети молча смотрели на Серёжу. Он, конечно, уже очень большой для того, чтобы ездить в коляске. Бабушки выжидали положенную секундную паузу.
- Серёжа, садись, покатайся! - как можно отчётливее и громче сказала я
Все повернули головы в мою сторону. В такие моменты сложно посылать людям исключительно лучи добра. Я посылала только один луч: "Не смейте забирать детей с карусели!" Это был момент агонии, внутренней борьбы - что я сделаю, если дети попрыгают с карусели?! Похватаю их и посажу назад?! "Катайся с Серёжей!!!" Всё тихо. Дети сидят. Родители молча улыбаются. Вот эти доли секунды кажутся вечностью. Бабушки вынимают Серёжу из коляски и сажают на карусельку. Серёжа блаженно улыбается, ему удаётся взяться на поручни. На секунду бабушки сменяют виноватый вид на радостный - они забывают про публику и радуются, что Серёжа смог взяться за поручни. Я слышу, как у меня в ушах бьётся сердце. Но бабушки не дают себе возможности насладиться видом Сергея на карусели, короткий миг расслабленной неги окончен, вот они уже запрещают себе радость и напускают глубоко виноватый вид. Серёжа оживает в окружении детей, он постепенно, круг за кругом, становится похож на остальных деток - просто мальчик на карусели, глаза становятся живыми, улыбка естественной. Только тоненькие как веточки щиколотки, торчащие из под брюк, выдают в нём необычного ребёнка. Он даёт себе расслабиться, но непослушные руки сводит гиперкинезом, они спастически вскидываются, непроизвольно, синхронно, повторяя свои движения. Им вторит голова, глаза закатываются, лицо перекашивает страшным спазмом. Бабушки спохватываются - они знают, что это вообще ничего страшного, но кругом публика - начинают уговаривать Серёжу, что если он не перестанет дурить (они это называют "дурить") , то придётся идти домой и не кататься. На самом деле, Серёжа проезжает кругов 10, медленных, малышовых кругов (ох, эта карусель знавала любителей центрифуги) . Бабушки останавливают карусель. "Серёжа, скажи деткам спасибо, что они разрешили с ними покататься!" - я сжимаюсь в пружину - "Серёжа, спасибо, что с нами покатался!" - почти кричу...бессмысленный, туманный взгляд Серёжи на секунду касается источника голоса - меня - становится тёплым, словно внутри загорается маленькая звёздочка...
Есть ещё одна любительница качелей - Татьяна.
Танин монолог на качелях:
- Дедушка, можно быть хорошей?
Дедушка - Давай, качайся!
- Не сердись! Зачем сердишься! Теперь больно!
Пожалей меня, мне больно! Ты сердишься - мне больно!
Я заплакала!
Дедушка,я выспалась!
Расскажи мне сказку!
Я спала и выспалась!
Высоко буду качаться!
Дедушка, ты не сердись!
Больно!
*бьёт себя в грудь* -Вот тут больно!
-Обиделась
Вставая с качелей, она просто кричит - "Тааа-ни-ааа" и добавляет вторую часть - "ГРА! "
*сильно картавит*
Дедушка говорит привычное - Не кричи!
- Не буду кричать, не буду! Не сердись, я хорошая!
Когда Таня появляется на площадке, с неё разбегаются все. Танины крики вынести почти никто не может. У Тани есть какая-то кнопка, которая включает громкость при движении. Пока она стоит или неподвижно сидит, она молчит. Стоит ей начатьи качаться на качелях или идти, она тут же начинает кричать. Поэтому о приближении Тани известно сильно заранее. "Тааа-ни-ааа!" - кричит она, шаркая с дедушкой под руку, душераздирающе орёт, и добавляет вторую часть - "ГРА! " Но не это одно пугает людей. Гораздо страшнее криков Танино лицо, обезображенное синдромом Тричера Коллинза - деформированные и отсутствующие кости лицевой части черепа делают её лицо маской из фильма ужасов.
На вид ей от 12 до 19 лет. Она коротко острижена, бедно и грязно одета, кажется, это обрезанные дедушкины вещи, подвёрнутые рукава. Трезвый, адекватный, но очень старый дедушка, видимо, её единственный опекун. Присутствие других людей её не волнует, она не контактирует ни с кем и никогда, она не подходит ни к кому, не приближается, не смотрит никому в глаза. Наша дружба заключается в том, что я сажусь поближе и смотрю на неё. Опускаю глаза, перевожу взгляд куда-то ещё, и снова смотрю. Она кричит, катается и кричит. Потом дедушка командует ей, что пора уходить. Она слезает с качелей и, уходя, ровняется со мной и мы встречаемся взглядами. Таня - маленький принц, а я - лис. Вот уже 3 года расстояние сокращается. Возможно когда-нибудь Таня сядет рядом со мной на лавочку.
готовыми в магазинах. Но ведь нет таких магазинов, где торговали бы
друзьями, и потому люди больше не имеют друзей."(с)
А помните, как легко мы в детстве заводили друзей? Потом обросли комплексами, которые сами же придумали. Теперь понравившегося человека не догонишь "Осалил!" - можно и в рыло получить, не предложишь ему с наскоку "Давай дружить?!", разве только "Третьим будешь?".
А я до сих пор как в детстве друзей завожу. Но это такие друзья, которые меня не осудят, они не имеют предвзятости к тому, нормально ли взрослой тётке дружить с ними, и моя непосредственность для них не повод считать меня навязчивой прилипалой.
Вот так появился у меня, например, друг Катя.
Катя на горке самая дисциплинированная, всегда следит за очередью, никогда не поедет по головам, как другие дети - шевели пятой точкой, успевай уворачиваться, а то водитель снегоката у нас лихач (говорил Онищенко - не пей кефира, водитель) - иногда только Катерина покрикивает, мол, "Ну давай уже!," когда транспортный коллапс у подножия горы приобретает характер московской пробки. Катя очень обстоятельно готовится к спуску: ноги складывает правильно, штаны поправляет, следит за своими движениями, чтобы съехать по определённой траектории, с определённой скоростью, как птица перелётная готовится к путешествию. Любит Катя точность и любит, чтобы всё было в порядке. Кто за малышами бегает и помогает залезть? Катя. Кто руку протянет тому, кто не может затащить свой катательный транспорт? Катя. Пока Катя молчит, с ней все катаются в обычном режиме - всем весело, Кате тоже, всем весело с Катей. И она, вообще-то, в основном молчит. Но иногда Кате очень хочется высказаться. А говорить Катя не умеет. То есть, она говорит. Просто она не говорит словами.И вот однажды я видела такую сцену: компания девочек каталась вместе с Катей, а Катя в какой-то момент выразила свои эмоции вербально. Вот, как бывает в кино: когда вся толпа оборачивается, замолкая. И здесь вдруг на горке воцарилась тишина и головушки с меховыми помпонами дружно повернулись в её сторону. Они заметили. Они засекли. "ЧУЖОЙ!" И милые девичьи мордашки мгновенно исказились гримасой презрения. Они похватали свои ледянки и демонстративно ушли с горки. Молча, не сговариваясь. А Катя молча их проводила глазами. И тут же забулькала своим горловым языком, полутувинским, полубушменским, загулила, голуба, заворковала кому-то своё послание, срываясь на ультразвук. Просто Катя себя не слышит. И Катя не понимает, что говорит не так, как все - она уверена, что говорит точно так же как мы. Но сложная патология, которая есть у Кати помимо глухоты, которая с нашей стороны сделала Катю инвалидом, в реальности Катю спасла: она не знает, что её никто не понимает, она не в курсе, почему ушли девочки, природа сгладила для Кати и боль быть отверженным и ужас быть осмеянным и униженным. Когда кто-то не делает то, что Катя просит, она смеётся и руками разводит, мол "Вот глупый, не можешь сделать такую простую вещь?!" Она не знает, что её имитация речи звучит как крик животного, и что её объяснения - для детей, с которыми она пытается играть, это набор повторяющихся звуков. Я перевожу с Катиного на человеческий. Катя мне благодарна. Не за перевод. А за то, что я могу управлять глупыми людьми, которые ничего не умеют делать. Катя им говорит: "давайте все ехать на животах вниз руками паровозиком", а они, вот дурни, едут вниз ногами и штабелем! Надо же, какие бестолковые. Когда Катя устаёт пытаться достучаться до детей, чтобы организовать этих недисциплинированных, хаотично болтающихся существ, она идёт, чтобы пообщаться со мной. Молча. Нам с Катей слова не нужны.
Ещё у меня есть друг Серёжа. У Серёжи есть две бабушки, которые иногда привозят его на детские площадки. Когда я первый раз увидела их приезд, это выглядело так:
Бабушки подвезли Серёжу к карусели и громко объявили: "Серёжа, спроси у деток разрешения покататься!" Это означало, что бабушки обращаются к родителям: "Вы не против, чтобы Серёжа покатался с вашими детьми?" Родители смущённо улыбались - они не поняли правила неловкой игры бабушек. Дети молча смотрели на Серёжу. Он, конечно, уже очень большой для того, чтобы ездить в коляске. Бабушки выжидали положенную секундную паузу.
- Серёжа, садись, покатайся! - как можно отчётливее и громче сказала я
Все повернули головы в мою сторону. В такие моменты сложно посылать людям исключительно лучи добра. Я посылала только один луч: "Не смейте забирать детей с карусели!" Это был момент агонии, внутренней борьбы - что я сделаю, если дети попрыгают с карусели?! Похватаю их и посажу назад?! "Катайся с Серёжей!!!" Всё тихо. Дети сидят. Родители молча улыбаются. Вот эти доли секунды кажутся вечностью. Бабушки вынимают Серёжу из коляски и сажают на карусельку. Серёжа блаженно улыбается, ему удаётся взяться на поручни. На секунду бабушки сменяют виноватый вид на радостный - они забывают про публику и радуются, что Серёжа смог взяться за поручни. Я слышу, как у меня в ушах бьётся сердце. Но бабушки не дают себе возможности насладиться видом Сергея на карусели, короткий миг расслабленной неги окончен, вот они уже запрещают себе радость и напускают глубоко виноватый вид. Серёжа оживает в окружении детей, он постепенно, круг за кругом, становится похож на остальных деток - просто мальчик на карусели, глаза становятся живыми, улыбка естественной. Только тоненькие как веточки щиколотки, торчащие из под брюк, выдают в нём необычного ребёнка. Он даёт себе расслабиться, но непослушные руки сводит гиперкинезом, они спастически вскидываются, непроизвольно, синхронно, повторяя свои движения. Им вторит голова, глаза закатываются, лицо перекашивает страшным спазмом. Бабушки спохватываются - они знают, что это вообще ничего страшного, но кругом публика - начинают уговаривать Серёжу, что если он не перестанет дурить (они это называют "дурить") , то придётся идти домой и не кататься. На самом деле, Серёжа проезжает кругов 10, медленных, малышовых кругов (ох, эта карусель знавала любителей центрифуги) . Бабушки останавливают карусель. "Серёжа, скажи деткам спасибо, что они разрешили с ними покататься!" - я сжимаюсь в пружину - "Серёжа, спасибо, что с нами покатался!" - почти кричу...бессмысленный, туманный взгляд Серёжи на секунду касается источника голоса - меня - становится тёплым, словно внутри загорается маленькая звёздочка...
Есть ещё одна любительница качелей - Татьяна.
Танин монолог на качелях:
- Дедушка, можно быть хорошей?
Дедушка - Давай, качайся!
- Не сердись! Зачем сердишься! Теперь больно!
Пожалей меня, мне больно! Ты сердишься - мне больно!
Я заплакала!
Дедушка,я выспалась!
Расскажи мне сказку!
Я спала и выспалась!
Высоко буду качаться!
Дедушка, ты не сердись!
Больно!
*бьёт себя в грудь* -Вот тут больно!
-Обиделась
Вставая с качелей, она просто кричит - "Тааа-ни-ааа" и добавляет вторую часть - "ГРА! "
*сильно картавит*
Дедушка говорит привычное - Не кричи!
- Не буду кричать, не буду! Не сердись, я хорошая!
Когда Таня появляется на площадке, с неё разбегаются все. Танины крики вынести почти никто не может. У Тани есть какая-то кнопка, которая включает громкость при движении. Пока она стоит или неподвижно сидит, она молчит. Стоит ей начатьи качаться на качелях или идти, она тут же начинает кричать. Поэтому о приближении Тани известно сильно заранее. "Тааа-ни-ааа!" - кричит она, шаркая с дедушкой под руку, душераздирающе орёт, и добавляет вторую часть - "ГРА! " Но не это одно пугает людей. Гораздо страшнее криков Танино лицо, обезображенное синдромом Тричера Коллинза - деформированные и отсутствующие кости лицевой части черепа делают её лицо маской из фильма ужасов.
На вид ей от 12 до 19 лет. Она коротко острижена, бедно и грязно одета, кажется, это обрезанные дедушкины вещи, подвёрнутые рукава. Трезвый, адекватный, но очень старый дедушка, видимо, её единственный опекун. Присутствие других людей её не волнует, она не контактирует ни с кем и никогда, она не подходит ни к кому, не приближается, не смотрит никому в глаза. Наша дружба заключается в том, что я сажусь поближе и смотрю на неё. Опускаю глаза, перевожу взгляд куда-то ещё, и снова смотрю. Она кричит, катается и кричит. Потом дедушка командует ей, что пора уходить. Она слезает с качелей и, уходя, ровняется со мной и мы встречаемся взглядами. Таня - маленький принц, а я - лис. Вот уже 3 года расстояние сокращается. Возможно когда-нибудь Таня сядет рядом со мной на лавочку.
no subject
no subject
У меня вот и в детстве было полно таких друзей: Витёк был с СД, Марина - сестра его, девочка без руки, сестрички - Люда с не оперированным хейлосхизисом, говорила совсем плохо и её сестра Настя с ДЦП, но реабилитированная, ходила сама . Их все гоняли, а я дружила. И ведь все они гуляли сами, и были на виду. Может правда сейчас почти не пускают одних-то...
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
так-то понимаю, частично по себе знаю о нетаковости - но ментальной, а не проявленной физически. Я даже, увидев недавнее фото монголофильной семьи у Оранжевой птицы 9если вы их видали, они подзамочные), поняла, что есть баги...
no subject
монгольские фото - это про кормление там? я что-то забыла к ним приглядеться, а что там про баги?
no subject
Для меня вообще года три назад было шоком узнать, что моя подруга Анна Вокина кормит грудью пацана, которому лет пять с половиной.
Она там написала по поводу Гохиного расстройства и что предложила ему грудь - и меня затошнило. Оказывается, я могу понять долгое кормление с т.з. физиологии - но то, что оно уже совершенный мальчег! с сознанием! это мне было нелегко. Какие-то неизвестной природы ограничения - хотя я вполне себе приемлю наготу (не эпатаж - а естество), и не стремлюсь прям активно прятацца или закрываться при случае, если мужнин сын на горизонте.
А у Светы было фото, где она кормит младшего. а все остальные играют с ним в то же время. И я поняла, что мой баг все еще где-то внутрях, ибо мне было не по себе, глядя на фото двух с половиной мужчин в процессе интимного(для меня) действа
no subject
ну, что я могу сказать, я из этой же серии "екуана" ))))), стала знаменита в жж когда-то тем, что искренне удивлялась, что в Москве на нас косо смотрели и чуть ли не прогнали на Пушке, где мы с подругой, приехав из Европы, кормили наших детишек грудью, не особенно задумавшись, что тут кто-то на это обратит внимание ))))) тогда я была наивная и непосредственная европейская девочка, не знала, что в России публичное кормление - это что-то ужасное и всполошила весь мамский сегмент жоже, зато получила в френды Свету оранжевую птицу и всех остальных )))) но, я честно скажу, я такая родилась, я это не приобретала в социальных интеракциях, никак себе не прививала это видение, чтобы "раскрепостить в себе мудростьпредков" и "освободить внутреннюю женщину" ))))) плюс ещё - я росла в стране оооочень свободных нравов и многие баги мне непонятны по сию пору, я просто некоторые учитываю, стараясь никому не мешать и не лезть со своим самоваром. единственное что - я часто выступаю в защиту кого-то, кого унижают, или обижают по принципу "ты нетаковый = тыурод". ну и профессию выбрала тоже околомамскую околодетскую, и в России она гораздо более актуальна, чем в Европе, поскольку тут всё-таки меньше поддержки получают те же кормящие, которым порой могут гадостей наговорить.
я не думаю, что прямо КАЖДАЯ женщина должна своё отношение к этому менять. это же опционально - если человек увидел, что ему это для чего-то нужно, а баги реально мешают.
no subject
моя личная философия - столкнулась с не-буддой, убей его! если баг есть, значит там боль, скрытая или нет - но ее надо высвободить.
Хотя иногда и вовсе непонятно, мое это личное, или словила у клиентов.
не могу уложить в голове, что кормящей маме могут наговорить гадости!
уж, казалось бы, с какими только вывертами сознания не сталкивалась - и каждый раз в акуе
no subject
ну да, и если бы только в гадостях было дело. есть такие вещи, которые причиняют страдание намного больше, чем слова, в принципе, некоторым хватает просто отношения окружающих - когда тебя мало кто понимает и поддерживает, это хуже прямых оскорбления, имхо
no subject
no subject
no subject